Вот уже более полугода действуют нормы о банкротстве граждан, позволяющие должникам, неспособным исполнить свои денежные обязательства, избавиться на законных основаниях от долгового бремени. Напомним, новые положения Федерального закона от 26 октября 2002 г. № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» (далее — закон о банкротстве) были введены в действие с 1 октября прошлого года (п. 2 ст. 14 Федерального закона от 29 июня 2015 г. № 154-ФЗ «Об урегулировании особенностей несостоятельности (банкротства) на территориях Республики Крым и города федерального значения Севастополя и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации»). Однако, всеобъемлюще оценить эффективность работы нового института на данном этапе довольно сложно — еще не сложилось достаточной правоприменительной практики. Тем не менее, некоторые итоги подвести можно уже сейчас.
Первые итоги
По данным Национального бюро кредитных историй, по состоянию на 1 апреля текущего года количество граждан, не исполняющих перед кредиторами долговые обязательства на протяжении свыше 90 дней и имеющих задолженность 500 тыс. руб. и более — то есть потенциальных банкротов, согласно критериям п. 2 ст. 213.3 закона о банкротстве, составило уже 586 тыс. человек. Причем, отмечают в Бюро, число проблемных должников с начала года увеличилось на 3%. В то же время, по оценке специалистов проекта «Общество содействия финансовому оздоровлению» на конец марта в суды обратилось лишь около 18 тыс. граждан, желающих пройти процедуру финансового оздоровления, а также их кредиторов. Причем по данным на 1 мая только 6038 из числа поданных заявлений были приняты к рассмотрению. Таким образом, прогнозируемого экспертами если не вала, то значительного числа обращений заемщиков в арбитражные суды, не произошло. При этом, заместитель председателя комитета Госдумы по экономической политике, инновационному развитию и предпринимательству, лидер движения Общероссийского народного фронта «За права заемщиков» Виктор Климов полагает, что троекратная разница между количеством поданных и принятых к рассмотрению судами заявлений, а также небольшое число завершенных дел объясняется, в первую очередь, сложностью и длительностью процедур банкротства, а не какими-либо формальными препятствиями.
В то же время, отмечает руководитель юридического направления проекта «Общество содействия финансовому оздоровлению» Алексей Рудин, по сравнению с данными на конец февраля произошел ощутимый прирост числа обращений должников в суд — в марте было подано на 49% заявлений больше. Однако лишь по 10 делам о банкротстве, начиная с октября прошлого года, производство было полностью завершено, подчеркнул эксперт.
Анализируя имеющуюся статистику аналитики сходятся во мнении о том, что закон в целом заработал. Специалисты уверены, что добропорядочные граждане наконец получили возможность избавиться от непосильных долгов на законных основаниях. Это подтверждается не только довольно многочисленными фактами обращений в суды, но и тем, что судьи в массе принимают поданные заявления к производству. Как отмечает консультант Исследовательского центра частного права им. С.С. Алексеева при Президенте РФ Олег Зайцев, суды демонстрируют желание вникать в процедуру по существу: «Мы видим и дела о банкротстве супругов, и постановку вопроса о недобросовестности должника и т. д. Суды, на мой взгляд, относятся к этим вопросам очень внимательно и итоги первых шести месяцев очень хорошие», — заключает эксперт.
Оздоровление — удовольствие не для бедных?
Однако, несмотря на относительно непродолжительное время в течение которого действует институт личного банкротства, уже успели проявиться и некоторые довольно серьезные трудности в его реализации, требующие своего решения.
Эксперты выделяют две основные проблемы, с которыми приходится сталкиваться должникам. Первая и самая главная — организационная. Она заключается в изначальном недофинансировании работы финансовых управляющих. Так, вознаграждение специалиста, в соответствии с законом, состоит из фиксированной части (10 тыс. руб.) и выплачиваемой по итогам процедур банкротства — 2% от удовлетворенных требований кредиторов или от суммы реализованного имущества (п. 2, п. 17 ст. 20.6 закона о банкротстве).
«Эти суммы, мягко говоря, не вдохновляют финансовых управляющих заниматься делами о личном банкротстве», — дает свою оценку Виктор Климов. Неспособность финансово заинтересовать управляющего приводит в ряде случаев к невозможности для должника подыскать специалиста в сфере банкротства, без участия которого процедуры финансового оздоровления невозможны — суды выносят определения суда о прекращении производства по делу ввиду невозможности утверждения кандидатуры арбитражного управляющего в установленный законом трехмесячный срок (п. 1 ст. 213.9 закона о банкротстве, определение Арбитражного суда Волгоградской области от 10 февраля 2016 г. по делу № А12-48067/2015, определение Арбитражного суда г. Москвы от 3 февраля 2016 г. по делу № А40-219900/15-160-388). В особенности это касается должников, находящихся в тяжелой финансовой ситуации и не имеющих достаточного имущества, для того, чтобы не только покрыть свои долги, но и за счет реализации которого можно было бы выплатить какое-то ощутимое вознаграждение. «Это приводит в конечном итоге к тому, что самые нуждающиеся в финансовом оздоровлении граждане фактически лишаются права на социальную реабилитацию», — заключает депутат.
Кроме того, эксперты обращают внимание на очевидный дисбаланс между размером потенциального гонорара управляющего и размером его ответственности, что тоже выступает демотивирующим фактором. Так, минимальная сумма штрафа финансового управляющего сегодня составляет 25 тыс. руб. за каждое допущенное им нарушение законодательства о банкротстве, что несоизмеримо с размером фиксированной части вознаграждения в 10 тыс. руб. (ч. 3, 3.1 ст. 14.13 КоАП РФ).
В то же время, решать эту проблему простым повышением вознаграждения финансовым управляющим эксперты не видят смысла — у фактического банкрота вряд ли найдутся дополнительные средства на это. Виктор Климов рассказывает, что за рубежом проблема оплаты труда финансового управляющего решается по-разному: где-то эту деятельность субсидирует государство, где-то услуги специалистов субсидируют различные некоммерческие структуры или специальные благотворительные фонды. К сожалению, отмечает депутат, в нашей стране возможностей благотворителей не хватает на решение более насущных проблем, поэтому ожидать, что у нас такая система в обозримом будущем разовьется не стоит, досадует он. Таким образом, полагает Климов, законодателю нужно двигаться в двух направлениях: отказаться от избыточных требований, таких, как, к примеру, обязательное опубликование извещения в печатных СМИ, ведь при наличии электронных баз это не несет какого-либо практического смысла (абз. 1 п. 1 ст. 28 закона о банкротстве). Кроме того, по мнению эксперта, необходимо рассмотреть возможность наложения некоторой обязанности на сообщество профессионалов в сфере банкротства, по аналогии с деятельностью адвокатов по назначению. «Если у должника нет средств оплачивать услуги специалиста, то может быть следует их оплачивать из средств саморегулируемой организации», — добавляет он.
МНЕНИЕ
Максим Доценко, эксперт Координационного совета при Российском союзе СРО АУ, исполняющий обязанности председателя экспертного совета при Общероссийском профсоюзе арбитражных управляющих:
«Главной проблемой развития института банкротства физических лиц являются трижды неконституционные нормы об ответственности арбитражных управляющих: за любую техническую ошибку, совершенно несущественную для дела о банкротстве, управляющий может быть оштрафован на 25-50 тыс. руб., а за повторное нарушение — дисквалифицирован на полгода (ч. 3, 3.1 ст. 14.13 КоАП РФ). Это равносильно лишению профессионального водителя водительских прав не за выезд на встречную полосу, не за езду в состоянии алкогольного опьянения, а за незначительное превышение скорости или нечитаемый номерной знак. В результате потенциальная коррупционная составляющая проверок управляющих Росреестром и судом возросла многократно. Не меньшее беспокойство вызывают и нормы об увеличении компенсационных фондов до 50 млн руб. и размера выплат по ним. Экономического обоснования данной нормы мы так и не увидели. Фактически же данные нормы способствуют развитию, скажем так, „рынка страхового мошенничества“. Условно положительный эффект от указанных норм лишь один: достаточно плавный старт процедур личного банкротства, недопущение перегрузки судебной системы, возможность размеренного формирования судебной практики. Спорных вопросов достаточно много, однако суды имеют возможность более взвешенно выработать подходы к их решению. При этом профессиональное сообщество арбитражных управляющих вполне способно оказывать необходимое сопровождение новому институту, однако без приведения норм закона о банкротстве в соответствие с Конституцией РФ не обойтись».
