Ко второму чтению законопроект «О защите прав и законных интересов физических лиц при осуществлении деятельности по возврату долгов» претерпел существенные изменения. В первую очередь из него были исключены части, касающиеся работы ЖКХ по взиманию долгов с неплательщиков. Кроме того, что особенно важно, от действия закона пытаются увести собственно сами микрофинансовые организации, активная деятельность которых на территории России и породила, точнее возродила к жизни тех, кто привык выбивать, в прямом смысле этого слова, долги.
Своим рождением законопроект о деятельности коллекторов обязан «работе» одного из сотрудников коллекторского агентства в Ульяновске. 44-летний мужчина бросил в окно частного дома, где проживал должник, бутылку с зажигательной смесью. В результате такого «напоминания» о долге пострадал ребенок. В настоящее время коллектор отбывает срок по статье «Покушение на убийство». Происшествие случилось 27 января 2016 года, а уже 17 февраля, от имени Валентины Матвиенко (спикер Совета Федерации) и председателя Госдумы Сергея Нарышкина направили на рассмотрение в нижнюю палату парламента законопроект, который должен был отрегулировать деятельность коллекторов и существенно ограничить их права на взаимодействие с должником.
Первое чтение законопроект прошел, можно сказать, стремительно, 12 апреля он был отправлен на доработки. А вот после этого второе чтение законопроекта откладывалось 6 раз. Депутат Госдумы Ярослав Нилов, представляющий фракцию ЛДПР, полагает, что затягивание принятия законопроекта связано с лобби микрофинансистов, оттягивающих неизбежное подписание закона. По мнению ЛДПР и КПРФ, деятельность коллекторских агентств в России следует вообще запретить до тех пор, пока кредитные организации не научатся цивилизованно общаться с заемщиками, без использования, по сути, бандитских методов.
«Наша позиция неизменна, мы считаем, что надо вообще запретить коллекторскую деятельность в России. Когда все успокоится, когда те микрофинансовые организации, которые не умеют работать без коллекторов, закроются, вот тогда и надо заново пересматривать этот вопрос. Во втором чтении Центробанк активно лоббировал поправку, которая позволила бы микрофинансовым организациям требовать долги по перекупленным где-то кредитам, но правительство было категорически против. На мой субъективный взгляд, предложенная поправка, которую пытался провести в закон Центробанк, была ориентирована на коллекторов, точнее на то, чтобы облегчить их работу. Смысл в том, что если бы оставили микрофинансовые организации, мы бы вернулись к тому, от чего пришли, то есть банк перепродавал бы долги микрофинансистам, а уже они действовали бы через коллекторские агентства. Новый закон, конечно, наводит некоторый порядок, но требовать соблюдения закона от распоясавшихся коллекторов, когда они и сейчас находятся за рамками закона, на мой взгляд, бесполезно», — говорит Ярослав Нилов.
Эксклюзивное интервью +Царьграду+, относительно судьбы так называемого закона «О коллекторах», дал глава проекта Общероссийского народного фронта (ОНФ) «За права заемщиков» и депутат Государственной думы Виктор Климов.
— Каким образом произошло исключение из законопроекта позиции о микрофинансовых организациях?
— В чем была разница позиций правительства и Центробанка? Спор шел о том, кто может и не может осуществлять взыскание долгов. Центробанк стоял на позиции, что микрофинансовые организации ведут свою деятельность практически по тем же законам, что и банки, поэтому им надо, как и банкам, предоставить возможность требования выплат по перекупленным где-то долгам. Принципиально понимать разницу между микрофинансовыми и микрокредитными компаниями: к первым — требования практически как к банкам, ко вторым — значительно ниже, но и кредиты они могут выдавать значительно меньших размеров — до 500 тысяч рублей. В результате обсуждения мы приняли решение, что поправки, вносимые Центробанком, неоправданны, потому что те, кто у нас является профессиональными взыскателями, по ним формируется определенный реестр, они в этом реестре находятся, соблюдают требования этого реестра, относящиеся к процедуре взыскания. А эти требования и требования к МФО — две совершенно разные истории, поэтому мы решили их не смешивать. Нам важнее, чтобы соблюдались требования, которые предъявляются к взыскателям. Кроме того, добавлю, правительство было категорически против того, чтобы у микрофинансовых компаний было право взыскивать перекупленные долги.
— Скажите, а как потребителю, обычному, который идет по улице, и с одной стороны у него «Деньга», с другой — какой-нибудь «Фест Кредит», определить, возьмет он деньги у организации, несущей какую-либо ответственность перед законом и перед ним, или у бандитов?
— Вам обязаны об этом сразу же предоставить информацию в офисе организации. Первое, что вы должны понять: легальна эта организация или нет. Сегодня одна из проблем этого рынка в том, что до 30 процентов этого рынка в настоящее время нелегальны. Это займы через объявления на столбах и заборах. Вы должны знать, находится ли юридическое лицо, предоставляющее услугу кредитования, в соответствующем реестре микрофинансовых организаций Центрального банка России. Эти данные — открытые и публичные, и это первый вопрос, который нужно задать в офисе любой микрофинансовой организации. Если вам дали положительный ответ, показали, где они находятся в реестре — это означает, что вы имеете дело с легальным участником рынка. Как минимум они регулируемые и соблюдают требования закона. Когда вы попадаете к нелегалам, эта нелегальность порождает и некотролируемые проценты и самый нецивилизованный «коллекшн» (требование долгов с заемщиков — прим. +Царьград+).
— С чем связано то, что чтение законопроекта переносилось 6 раз? Со стороны это выглядит как искусственное затягивание процесса. Обычно в первом чтении законопроект, конечно, сырой, но собираются комиссии, комитеты, все выверяют и после этого он идет на второе чтение уже без задержек, а тут его переносят 6 раз подряд. Это не странно?
— Я объясню. При том что я, как представитель проекта «За права заемщиков», как представитель ОНФ, мы добивались принятия этого закона уже очень давно, и первые наработки были сделаны не без нашего участия. Мы занимаем позицию, крайне заинтересованную в том, чтобы этот закон был принят. Но сегодня я не сторонник считать что кто-то специально затягивает этот процесс, потому что где-то какие-то темные силы в этом заинтересованы. Поправок много, они разные, в том числе появляются очередные попытки дать коллекторам особые полномочия, права на получение информации.
— То есть под эгидой закона по защите от коллекторов пытаются протащить поправки, дающие им дополнительные права?
— Это происходит практически каждый раз, нам приходится это «сносить» во время очередного обсуждения. На самом деле законопроект вводит довольно радикальные инструменты защиты прав гражданина. Он существенно поменяет ситуацию с рынком взыскания, с правом заемщика отказаться от общения, с невозможностью нанять третьих лиц иначе как после получения письменного согласия должника. Там много таких вещей, которые довольно радикально меняют ситуацию. Нужно понимать, что решение должно быть взвешенным, мы должны получить нормы, которые защищают гражданина и одновременно не позволят тем, кто пытается воспользоваться этим законом в целях наживы, манкировать своими обязательствами. Мне известно мало законов, у которых было бы столько же альтернатив, у нашего законопроекта было еще 9 аналогичных законопроектов, выдвинутых другими депутатами. Популярность темы, готовность огромного количества людей об этой теме просто поговорить, ради собственной славы — это все очень сильно подогревало ситуацию. Поэтому возникали дополнительные трудности, я не вижу существенных задержек, честно говоря. Нам нужно было учесть множество нюансов — например, исключить из закона долги граждан перед ЖКХ, за исключением тех случаев, когда управляющие компании передают долги граждан коллекторам, тогда эти граждане попадают под защиту нашего закона. Сложная история с сотовыми операторами, где также надо было учитывать особенности общения компаний с должниками.
— Мне кажется, или до осени закон все-таки не будет принят?
— Нет, я думаю, что у нас есть возможность принять закон уже в эту, весеннюю сессию. Сессия заканчивается 24 июня, и у нас впереди три пленарные недели. С учетом проработанности закона и сегодняшней ситуации с поправками, высока вероятность того, что закон успеет уйти в верхнюю палату и на подпись президенту России, далее — публикация в «Российской газете» и вступление закона в силу. Когда именно он вступит в силу, прописано в самом законе.
— ЛДПР и коммунисты выступают за полный запрет коллекторских агентств. Этот закон, готовящийся, он защитит граждан от того, по сути, бандитского террора, который в настоящее время развернут коллекторами?
— Нужно понимать, что избавление от коллекторских агентств не принесет людям избавления от тех, кто требует выплату долга. Гражданам безразлично, кто выламывает им дверь — коллектор или банковская служба взимания долгов. Человеку важно, чтобы он был защищен, чтобы ему вообще дверь не выламывали. Мы говорим: «Давайте запретим коллекторов». А чем лучше служба безопасности банка, если процедура взыскания не будет регламентирована и если они будут иметь возможность на аутсорсинге нанимать каких-то левых личностей, которые по-прежнему будут заниматься террором? Это типичный пример популизма. Ровно поэтому это закон не о коллекторах и даже не об осуществлении взысканий, это закон о защите прав гражданина при осуществлении взыскания. В чем сила процедуры — в том, что ее нарушение можно зафиксировать. Не исполняется процедура — я отправляюсь в правоохранительные органы и жалуюсь на ее нарушение. Новый закон, безусловно, решит многие проблемы, он существенно почистит рынок, ликвидирует возможность найма третьих лиц и так далее, но, граждан сам по себе закон, текст на бумаге, защитить не может. Все вопиющие случаи, которые вы в том числе имеете в виду, когда говорите о бандитизме, — это уже сегодня незаконно. Это прямое нарушение норм закона, попадающее под уголовную ответственность. И тут важный нюанс — правоприменительная практика нового закона. Во всех громких делах, в большинстве случаев, все строится на том, что правоохранительная система, даже получив обращение гражданина, не реагирует соответствующим образом. В случае с Ульяновском, например, виновным был бывший полицейский, на которого жаловалась эта семья, писала заявления в полицию, где им ответили, что меры приняли, а на самом деле никаких мер не было принято. Это попустительство со стороны правоохранительной системы — недопустимо. И если не будет здоровой, нормальной правоприменительной практики, конечно, никаким законом мы людей не защитим.
— Мы же проходили переаттестацию полиции, почему же она такая неадекватная?
— Это вопрос, наверное не неадекватности, а приоритетов. Сейчас, в том числе через публичность и внимание к этой теме со стороны Генеральной прокуратуры, мы последовательно добиваемся нормальной реакции по каждому делу, которое хоть как-то попадает в публичное пространство. Это результат и нашей с вами — журналистов — работы.
Что касается накапливаемых гражданами сумм долга, которые зачастую в разы превышают взятый ими кредит или заем. Тут какие-то подвижки есть? Последнее, что было известно, что долг не может превышать четырехкратного тела кредита.
— Это очень важное решение, которое уже вступило в силу и которое мы уже приняли. С 29 марта оно действует. Оно в первую очередь направлено на ограничение самых «агрессивных» кредитов, что называется «до зарплаты». В общем объеме их ничтожно мало, но у всех граждан нашей страны ощущение, что главное кредитование — это займы до зарплаты. Смысл в том, чтобы ограничить разрастание долговой ямы. Когда человек занял 5 тысяч рублей, он не должен никаким образом возвращать 200 или 300 тысяч рублей. Эта норма ограничивает все микрофинансовые организации. В рамках обсуждения текущего законопроекта, о котором мы с вами все это время говорили, мы планируем ограничить общий объем накопленного долга не четырехкратным, а двукратным размером кредита. Но есть проблема. Сейчас недобросовестные участники рынка каким образом поступают? Они говорят: «Окей, ты был должен нам 25 тысяч рублей, допустим, возьми у нас кредит на эту сумму и погаси этот долг». В результате человек снова берет кредит, уже на новую сумму, и они опять ее увеличивают в четыре раза. Чтобы этого не происходило, нужно запретить кратное перекредитование, чтобы нельзя было на погашение старого кредита, брать новый кредит в той же организации или у дочерней компании, это возможно описать и отследить. Каждый раз когда мы будем придумывать ограничение, микрофинансовые организации будут придумывать обход, так что в целом это бесконечный процесс. Но сейчас мы рассматриваем вопрос, чтобы ограничить возможность загона человека в долги, ведь они доводят до того, что люди берут кредиты под залог квартиры.
— А нельзя сразу и жестко ограничить микрофинансовым организациям все эти схемы?
— Можно сразу. Но в условиях даже достаточно либерального законодательства 30 процентов рынка существовали в нелегальном формате. Как только мы начинаем ужесточать законодательство, число нелегальных участников рынка начинает расти. И пока у нас в «подворотнях» продолжается эта история с кредитами, проблема решена не будет, пока на них не станут обращать внимание правоохранители.
