Практически с самого начала нового года российская общественность обсуждает инициативу Минюста, который предлагает законопроект, снимающий запрет на изъятие единственного жилья у должников в рамках исполнительного производства. Мнения звучат самые разные, но негативные оценки преобладают. Чтобы выяснить, есть ли в этой инициативе подводные камни, мы побеседовали с членом Центрального штаба Общероссийского народного фронта (ОНФ), руководителем проекта «За права заемщиков» Виктором КЛИМОВЫМ.
— Виктор Владимирович, вокруг чего разгорелся, грубо говоря, весь сыр-бор?
— Минюст, по сути, предлагает ограничить иммунитет на единственное пригодное для проживания жилое помещение, находящееся в собственности гражданина-должника, при взыскании с него долгов. Этот иммунитет сегодня определяется ст. 446 Гражданско-процессуального кодекса. Конечно, граждане и СМИ воспринимают это как возможность оставить человека за долги «на улице». Но, что особенно важно, серьезные риски в предлагаемом решении видят и эксперты.
Справедливости ради надо сказать, что данный законопроект родился не в инициативном порядке. Это сильно запоздалая реакция на решение Конституционного суда РФ от 2012 года.
Напомню, что тогда КС рассматривал дело, как раз связанное с подобной ситуацией. Районные суды в двух регионах попытались наложить взыскание на жилье, точнее на его часть, в целях удовлетворения интересов истцов, но последующими инстанциями эти решения были отменены. Как раз на основании ст. 446 ГПК.
В решении КС довольно обстоятельно объясняется, что права собственности и должника, и кредитора по природе одинаковы и при вынесении решений должен быть баланс и справедливость (да простят меня судьи за такое упрощенное толкование). Не подвергая сомнению конституционное право гражданина на жилище, судьи вынесли решение, предписывающее законодателю более четко определить границы иммунитета к взысканию.
Фактически предлагается критерий «единственное пригодное для проживания», содержащийся в действующей редакции ст. 446, заменить на более сложную конструкцию из квадратных метров, стоимости и социальных норм.
— В чем же заключается логика предложений Минюста?
— Есть случаи, и их предостаточно, когда граждане, не вернувшие серьезные долги с существенными суммами, вместо их возвращения идут на процедуру банкротства, при этом оставаясь жить в шикарной квартире или даже в коттедже. А поскольку это жилье у них единственное, по нынешнему законодательству на него взыскание обращено быть не может.
Законопроект Минюста как раз предусматривает отмену такого иммунитета с рядом ограничений. Это начинает работать только в случае, когда площадь жилья вдвое превышает социальные нормы (с учетом всех совместно проживающих членов семьи), а стоимость более чем в два раза превышает цену социальных квадратных метров.
— На первый взгляд, вполне разумное решение…
— Да, спорить с этой логикой, казалось бы, действительно трудно, но, как говорят в народе, «гладко было на бумаге, да забыли про овраги». Предлагаемый законопроектом механизм, по оценкам целого ряда экспертов, содержит довольно серьезные риски.
Одна группа проблем связана с оценкой жилья на предмет соответствия упомянутым критериям. Сравнение рыночной стоимости жилья и кадастровой оценки социальных метров вызывает массу вопросов, поскольку очевидно, что рыночная стоимость практически любой квартиры, находящейся в приличном городе или районе города, будет дороже, чем кадастровая.
Второй блок проблем связан с возвратом должнику необходимой суммы из полученной конкурсной массы на покупку жилья по социальным нормативам. Скорее всего, купить жилье в том же районе, где он проживал, должник не сможет. А это — проблемы с работой, школой, детским садом и прочими, в общем довольно вескими, «привязками».
Более того, институт кадастровой оценки в целом сегодня в России вызывает, мягко говоря, множество нареканий. Зачастую мы имеем существенные различия в оценке объектов, которые находятся по соседству: откровенно завышенные или, наоборот, сильно заниженные оценки и пр. И эта проблема ставит под вопрос реализацию данного законопроекта.
— То есть государство системно не готово к реализации такого законопроекта?
— Да, и это касается не только системы оценки. Сегодня реализация имущества с молотка — это «серая» зона, в которой происходят массовые случаи сговора, двух- или трехкратное проведение торгов с целью снижения цены и т.д. Стоит только всерьез копнуть — и сразу оказывается, что там довольно много не очень добросовестной публики, что называется, ловят рыбку в мутной воде.
И погружать в эту циничную мясорубку должника, который на выходе должен еще остаться со своими социальными квадратными метрами, просто опасно. Это реально работать не будет. Те, кто продает имущество с молотка по исполнительным листам, и риэлторы, которые оценивают возможность купли-продажи жилья, — это совсем разные люди. Разные по менталитету, по мотивации, по способу действия.
Для того чтобы обеспечить должнику право на жилище, нужна фактически новая компетенция — своего рода государственный институт риэлторов. Как государственные адвокаты хотя бы. А отсутствие маневренного фонда по всей территории страны делает практически невозможной саму процедуру переселения. И большой вопрос, как в этих реалиях государство обеспечит конституционное право на жилье.
— А насколько проблема задолженности населения вообще актуальна? Может и спорить не о чем: проблемы нескольких граждан можно решить и вручную…
— За пять лет, прошедших с момента постановления КС, в стране ничего по урегулированию этого вопроса не делалось, а граждане все это время активно накапливали долги, в том числе и просроченные. Вспомните 2012–2013 годы: это было время активного потребительского кредитования, причем многих людей путем жонглирования процентами загоняли в долговую яму.
В этом часто принимали участие полукриминальные структуры. Человек занимал 5–10 тыс. руб. до зарплаты под бешеные проценты, а потом под нажимом коллекторов его заставляли перекредитоваться. Таким способом долги вырастали до сумм, которые сопоставимы со стоимостью жилья. Достаточно распространенная история, когда последние итерации этих долгов выполняли какие-то коллекторские структуры, которые подписывали их уже под залог имущества.
В результате просроченная задолженность сегодня уверенно перевалила за 1 трлн руб., а если взять долги, которые были проданы коллекторам, то она превысит 1,5 трлн руб. Это более 9 млн проблемных займов. По оценкам арбитражных управляющих, у нас свыше 600 тыс. должников, которые по состоянию задолженности являются потенциальными банкротами.
В этой ситуации ввести сейчас новое правило, которое обращает взыскание на единственное жилье, — это значит спровоцировать серьезные социальные последствия. Занимали-то люди и подписывали бесконечные проценты по старым правилам, в полной уверенности, что уж квартиру-то единственную у них не отберут никак
— Но очевидно и то, что просто «подвесить» эту ситуацию тоже нельзя. Если иммунитет не отменить, то при прочих равных условиях должник оказывается «равнее». Что, на Ваш взгляд, необходимо предпринять на уровне государства, чтобы все-таки обеспечить справедливый баланс?
— Начинать надо не с взыскания. Во-первых, надо добиться, чтобы появились необходимые инструменты ответственного кредитования. Кредитные организации должны нести финансовую ответственность за кредитование, превышающее платежные возможности гражданина. И такое поручение Президент Владимир Владимирович Путин по итогам форума ОНФ дал. Этот механизм должны начать обсуждать уже весной 2017 года.
Во-вторых, нужно довести до ума механизм банкротства физических лиц. Потому что для тех, у кого ничего нет, кроме единственного жилья, этот механизм работает весьма условно. Пока мы не сделали конструкцию, по которой гражданин, попавший в сложные долговые обязательства, может реально воспользоваться этим аварийным выходом (процедурой банкротства), разговоры о взыскании единственного жилья преждевременны. Ведь зачастую финансовые проблемы у людей случаются не из-за какого-то неадекватного поведения, а в результате потери работы, например.
И, наконец, обсуждая возможность введения подобного рода институтов, нужно четко понимать, что если мы говорим о справедливости, то действовать это нововведение должно только по отношению к тем долгам, которые будут сделаны после изменения правил. Иное просто неприемлемо.
